Полузащитник сборной России Алан Дзагоев ответил на вопросы болельщиков в видеоинтервью. Публикуем текстовый вариант беседы с футболистом. 

— Был ли страх не оправдать ожидания людей на Чемпионате мира?
— Конечно. Обстановка вокруг сборной перед Чемпионатом мира была не очень хорошей: люди говорили, что ничего не получится. Всё это было в голове, и хотелось доказать обратное. Всегда хочется добиваться положительных результатов. Наша команда подошла к Чемпионату мира в оптимальном состоянии, а то, что было до этого, – уже не важно. Считаю, что мы выступили достойно, и думаю, что каждый со мной согласится. Это самое главное.

— Какие чувства испытывали от того, что в вас не верили?
— Хоть результата и не было, каждый игрок знал, что он отдается полностью. В футболе бывает так, что что-то не получается. У нас нет Месси и Криштиану Роналду. Окружающая атмосфера не могла не влиять на нас. Мы пытались абстрагироваться от негатива, но полностью сделать этого не получалось. Мнение людей важно для нас, но до турнира, если честно, была одна грязь.

— Правда ли, что Станислав Саламович просил не смотреть матчи и не читать прессу за день до матча?
— Он не просил, а больше говорил за себя, что не читал прессу. Но это не значило, что другим было запрещено делать это: кто хотел – тот читал. Мало, кто следил за каждой новостью – и я в том числе – но время от времени что-то попадалось на глаза.

— Опишите Станислава Черчесова одним словом.
— Уверенный в себе. Это можно считать одним словом (улыбается).

— Эта уверенность передавалась вам?
— Уверенность, исходящая от главного тренера, внушает оптимизм. С другой стороны, до Чемпионата мира у нас были одни поражения, и результаты вместе с прессой давили нас вниз. Но мы это пережили. За плечами у многих игроков есть какой-то опыт, и все знали, что основным показателем будет Чемпионат мира.

— Юрий Дудь говорил о "переобувании" людей и самого себя после ваших побед. Означает ли это, что вы всем доказали то, что хотели?
— Люди любят переобувать сапоги как в жизни, так и в футболе. На мой взгляд, переобуваться не нужно: вы либо занимайте одну позицию, либо другую. В этой сборной никого нельзя было упрекнуть в том, что он выкладывается не на 100%. Раньше многие говорили, что результат не важен, главное – выходить и биться. Эта сборная выходила и билась! Так было и раньше, но после нескольких игр и турниров люди начали утверждать, что сборная ходит пешком – это неправда.

— Обратите внимание на поддержку сборной на Чемпионате мира: она была сумасшедшей.
— Согласен! Даже перед матчем с Саудовской Аравией, когда народ должен был быть настроен скептически, мы уже чувствовали поддержку. Наверное, пришли те люди, которые верили до конца (смеется). А все, кто переобулись, смотрели по телевизору, и только потом начали болеть за нас на стадионах.

— Вы получили травму в матче против саудитов. Какими были первые мысли в голове?
— Я сразу понял, что это задняя поверхность бедра, потому что это было уже не первый раз. Услышал неприятный щелчок, и в этот момент проклял всё. Не хочется говорить на камеру то, что сказал тогда (улыбается). Я понимал, что на восстановление уйдет минимум две недели, и что шансов сыграть уже почти нет. На самом деле по щелчку я могу определить, сильно порвал мышцу или нет. Опыт у меня в этом уже большой, никому его не пожелаю (смеется). В общем, мысли, конечно, были не самые лучшие.

— Они улучшались с каждым следующим матчем сборной?
— После первых двух побед я уже понимал, что мы точно выйдем из группы. Несмотря на то, что мне говорили о 2 неделях восстановления, первые 3-4 дня после травмы нога еще болела даже при ходьбе, и я сомневался, получится ли в срок вернуться в строй. Однако после 6-го дня я уже начал выполнять упражнения и по динамике начал понимать, что скорее всего всё получится. За 3 дня до матча с Испанией я уже начал тренироваться и мог бы делать это в общей группе, но во избежание рецидивов я делал это отдельно.

— Что у вас произошло перед матчем с хорватами?
— У меня иногда защемляет спину. Об этом мало кто знает – только в ЦСКА. Я приехал на сборы, у меня защемило спину, и я 10 дней испытывал болевые ощущения. Боль была такая, что я мог только лежать на боку: ни лежать ровно, ни сидеть не получалось. Это было 2 года назад. Во время Чемпионата мира не успел я вылечить ногу, как прихватило спину (улыбается). Хочу сказать огромное спасибо медицинскому штабу и Зукаеву Дмитрию Николаевичу. Надо мной поколдовали и провели процедуру, которая помогла мне встать на ноги. Думаю, что сам бы за день не восстановился.

— Была уверенность, что главный тренер выпустит на поле?
— Некая уверенность была, и я понимал, что могу выйти. Но по ходу матча, когда счёт уже был 1:1, думал, что тренер вряд ли выпустит. Я знал, что выйду только в одном случае: если мы начнём проигрывать. Когда хорваты нам забили, я сразу побежал переодеваться (смеется).

— Стандартное положение, которое привело к голу Фернандеса, было наигранным?
— Нет, перед матчем мы наигрывали угловой, при котором один из наших игроков отходил, потому что у хорватов никого не было на подборе. Отошёл Игнашевич, мы встретились глазами, и я понял, что он хочет. Но в тот момент рядом стоял Лука Модрич, и когда я сделал ложный замах, он дёрнулся в сторону Сергея. Тогда я решил подать в штрафную, чтобы мяч не дай Бог не перехватили. Если бы прошла передача, то Игнашевич расстреливал бы ворота. А так я просто подал в штрафную.

— Какие мысли были, когда били пенальти хорватам?
— Если честно, то когда игра закончилась, не хотел идти бить пенальти, потому что был не уверен. Такое редко бывает: когда матч доходит до серии пенальти, я всегда иду их бить. Когда мы собрались в круг, я посмотрел на ребят и понял, что мало кто пойдет к точке. Зобнин, Кутепов и Кузяев отыграли все 120 минут и очень устали. Всё шло к тому, что надо идти и бить. Первым вызвался Смолов. Потом спросили Игнашевича: он сказал, что ему без разницы, каким бить. Я поднял руку и предложил пойти вторым. Когда шел бить, присутствовал некий мандраж, потому что после первого удара мы стали отстающими. Когда ставил мяч и отходил для разбега, волновался. А потом выдохнул и успокоился.

— Вы поняли, куда будете бить, именно в этот момент?
— Не помню. Я посмотрел на судью, побежал бить и сориентировался по ходу.

— В вашей карьере когда-нибудь такое было?
— Нет, такого, чтобы был мандраж, а после выдоха я обрел уверенность, раньше не было. Помню, в матче со "Спартаком", когда мы проигрывали 2:1 и на последней минуте заработали пенальти, я сразу взял мяч и был уверен в себе.

— Помогла ли как-то мотивационная речь Дзюбы?
— Само собой, в такие моменты мотивационные речи придают сил и уверенности. Но в то же время ты пытаешься сконцентрироваться. Я уже знал, что буду бить пенальти, и эмоции расплескивать не хотелось. Когда в матче с испанцами я заводил трибуны, то знал, что уже не выйду, поэтому выплёскивал свои эмоции туда. В матче с хорватами я такого не делал.

— Что вам говорила интуиция перед матчами с Испаний и Хорватией?
— Если честно, с хорватами тоже были хорошие ощущения, но видите, как получилось… Когда забили гол,  была уверенность, что можем забить и третий. Зобнин бил по воротам, и, если бы Субашич не зафиксировал, я бы добил. Думаю, еще бы минут 5-7, и мы бы вырвали победу до серии пенальти.

— Смотрели финал? Если да, то за кого болели?
— Финал смотрел и болел за хорватов. Увидев первый их матч против Нигерии, я сразу сказал, что эта команда будет в финале, если не попадет на французов или бразильцев.

— Что думали про сборную России до турнира?
— Я был уверен, что выйдем из группы. Перед матчем с испанцами было ощущение, что мы сможем их пройти. После этого матча мы обрели еще большую уверенность и были рядом с тем, чтобы пройти в полуфинал.

— Какие эмоции были после Чемпионата мира?
— Двоякие. С одной стороны, мы молодцы: вышли из группы и прошли 1/8. Сделали больше того, чего от нас ждали. Но с другой стороны, хотелось большего, и мы могли этого достичь. Такого шанса может больше не быть. Я надеюсь, что он будет: команда молодая и костяк остался хороший, несмотря на уход Игнашевича, Самедова и Жиркова. Надеюсь, до Катара не рассыплюсь (смеется)!

— Кто первым позвонил вам со словами поддержки после матча с Хорватией?
Сразу после игры я сам позвонил жене. Она спросила меня, как я себя чувствую. Знает, что в такие моменты мне не нужны никакие слова поддержки.

— После игры и в раздевалке, и в самолёте была тишина. Вы так долго переживали поражение?
— Лично у меня было опустошение, и разговаривать особо не хотелось. Думаю, все переваривали то, что случилось. У всей команды было чувство обиды и неудовлетворенности от того, что мы могли пройти дальше, но не прошли.

— Благодарили ли вас лично игроки сборных других стран за организацию Чемпионата мира?
— Нет, это не к нам (улыбается).

— Давал ли Хиддинк советы, как обыграть Испанию?
— Нет, он лишь сказал нам пару тёплых слов, когда приезжал. Об игре ничего не говорили. Какие советы он мог нам дать, если два раза проиграл Испании? Это шутка! (смеется)

— Была ли уверенность в том, что вы еще выйдете играть на домашнем Чемпионате?
— Да, уверенность была. Думал даже, что сыграю больше, но проблема со спиной после матча с Испанией отразилась на количестве моего игрового времени.

— Чувствуете ли вы сейчас ответственность за будущие матчи?
— Всегда чувствуется ответственность за результат. Когда я был молодым, с меня особо за него не требовали. Само собой, я понимаю, что теперь будут, и я этого не боюсь. Если будут отрицательные результаты, то в первую очередь требовать будут с меня, с Акинфеева и со всех тех, кто больше всех находится в сборной – точно не с молодых. И это правильно.

— Молились ли вы перед матчем?
— Я в принципе молюсь перед каждым матчем, но делаю это по-своему.

— Кто в вашей команде эмоционально настраивает игроков?
— Дзюба хорошо настраивает: у него каждый раз удачно получается подбирать слова. Думаю, они идут у него от сердца. Его речь была такой, что по заготовке настолько сердечной и искренней она не получится.

— Что происходило в раздевалке после поражения?
— Полня тишина. В душе немного поговорили, повспоминали некоторые моменты.

— Бывает ли небольшая ненависть к командам, которым вы проигрываете?
— Бывает, но в матче с хорватами этого точно не было. Такое происходит, когда команда играет противно, грязно, тянет время. Хорватия же мне изначально нравилась. Кроме того, в ней играет один из моих любимых игроков – Лука Модрич. Считаю, что он абсолютно заслужил быть лучшим игроком турнира.

— Были ли предложения из Европы? Если да, то от кого?
— Никаких предложений не было. Их, скорее всего, и не будет. Я надеялся, но за 40 минут Чемпионата мира никто не сделает предложения (улыбается). Как бы я ни сыграл отведенное мне время, для многих команд важно, что они не видели общую картину и меня в деле в целом. Я не опускаю руки: футбол по-прежнему остается для меня страстью, хочется тренироваться и играть.

— Как отреагировали ваши родные на такие достижения на Чемпионате мира?
— Они очень сильно рады, но из сын мало сыграл на этом турнире. Поэтому впечатление у них двоякое (улыбается).

— Был ли у вас отпуск?
— Да, 7 дней. Полетели с супругой на 6 дней в Марбелью без детей. Но отдых мне надоесть не успел (смеется). Обычно, если это происходит, значит ты хорошо отдохнул.

— Вы строгий папа?
— Бывает и такое (смеется). У нас такие дети, которые залезут на голову, если не быть с ними строгими.

— Увидев, что фанат боится подойти, позовете его сами?
— Да, такое бывало много раз. В Марбелье мы сидели в ресторане, и я увидел, что ребенок лет 11-12 никак не может ко мне подойти. Жена тоже это заметила. Когда он подошел чуть ближе, я его подозвал.