Сергей Иванов ответил на 40 несерьёзных вопросов

Российский судья Сергей Иванов стал героем программы "40 несерьезных вопросов" на Youtube-канале Российского футбольного союза.

Из этой программы вы узнаете:

•        Как Иванов постоянно переезжал и жил на стадионе.
•        Есть ли у арбитров любимые футболисты и команды.
•        Почему семья старается не смотреть матчи, которые он судит.
•        Как переживает громкие ошибки.
•        С кем из футболистов хотел бы сфотографироваться.

– Сразу скажу: очень приятно, что ещё 10 минут назад я был в топ-5, а сейчас как-то сразу в топ-3 попал. Я всю жизнь в футбол играл. У меня отец играл в футбол, он был в Высшей лиге, за "Ладу-Тольятти" играл. Я кочевал по разным городам, постоянной школы у меня не было как таковой. Наверное, я раз 6-7 менял школу, учился и в Азове, и в Узбекистане, и в Тольятти, и в Ростове, и вот так постоянно кочевали.

Судить начал… Как и обычно, все мальчики хотят играть в футбол, и мне казалось, что я тоже могу играть в футбол. В один прекрасный момент отец сказал: "Попробуй". И был и есть Сергей Иванович Порядин, который тогда возглавлял в городе Комиссию назначения, и от него уже не отделаться, это навсегда. Он загрузил меня так, что я одну тренировку пропустил, вторую, и так получилось, что пришёл в судейство. Я был очень молод ещё, мне 16 лет, наверное, было, когда я первый раз пришёл. Понятно, что тогда о какой-то там карьере не шло речи. Просто получалось совмещать учёбу и, соответственно, судить. Какие-то реальные минимальные деньги — 50 рублей за игру было, я помню. И вот вроде как здорово, ну и пошло. Хотя много людей, которые не занимались футболом, попадали — таких примеров тоже много.

– Хорошо. Вы упомянули, что какой-то отрезок жизни провели в Узбекистане. Есть какие-то яркие воспоминания оттуда?

– Да. Я был маленький, в первом классе. Жарко было. Я помню, был стадион — мы прямо жили на стадионе. Поэтому, наверное, не 24 часа, но большую часть времени я играл: и за детскую команду, и с отцом на тренировке мячи подавал, и в игре подавал. То есть, вся жизнь у меня — учёба. Учился я там недолго, потому что учительница сказала, что "ему неинтересно", и отправила на домашнее обучение, поставила все оценки. Потому что школа была русская, и там люди только учились говорить, а мы уже вроде как научились пораньше. Хорошо, наверное, было. Всего не помню. Тольятти, наверное, больше всего запомнил: как раз выходили из Первой лиги в Высшую лигу.

– На "Ладе" ездили?

– На "Ладе" ездили и на заводе были. Мы жили так: по-моему, третий этаж — футболисты, те, кто приезжие, а второй этаж — хоккеисты. И вот у футболистов было мало детей моего возраста, а у хоккеистов много, и я больше с хоккеистами [общался]. Поэтому все глаза битые, у них была защита, а у меня не было. Когда клюшка им прилетала, то вроде как нормально, а мы по-футбольному бросались и всё кровью потом заливали.

– А Ростов? Что можете рассказать именно о детстве, о юношестве, которые провели в Ростове? И сразу второй вопрос: смотрели ли фильм про "Ростов", "Ростов-на-кону", который показывает жизнь команды?

– Проект смотрел. Я фильмов мало смотрю в принципе, я больше люблю читать, потому что книги в самолёте не отбирают на взлёте. Ну и плюс хорошо спится под книжку. Но проект смотрел, мне очень понравилось. Мне кажется, тут не принципиально, "Ростов" это или не "Ростов". Зрителям ведь что интересно? Понятно, что когда голы забивают, но и какая-то внутренняя жизнь… Как всегда говорили, "святая святых — судейская комната": что мы делаем, как мы разминаемся. И то же самое с футболистами — как они живут? Многие их видят только как футболистов, как машины по отбиранию мяча или по забиванию голов. А судей видят, наверное, явно не в хорошем каком-то плане.

Поэтому здорово, что был проект, здорово, что сейчас мы разговариваем, что в принципе больше стали уделять внимания каким-то обычным аспектам жизни судей. Мы такие же люди, и мы не хотим ошибаться, мы не хотим скандалов, мы не хотим каких-то проблем. Если кто-то считает, что мы рады, когда какая-то команда проиграла… У нас своя работа: команда А и команда Б. Вот сегодня сдавали тесты по правилам игры, и там в некоторых вопросах есть команда А и команда Б. И мы выходим не для того, чтобы привести всё к скандалу, и потом пусть о тебе говорят остаток твоей жизни. Хорошего не так много пишут и говорят о судьях, хотя у нас есть и хорошие игры, и хорошие решения, и хорошие сезоны для многих судей. Но, к сожалению, помнится какая-то, может быть, маленькая часть — но плохая.

А по поводу Ростова, по поводу жизни… У меня не было школы, к которой я привязан, у меня нет района, к которому я привязан. В Ростове я привязан был, наверное, больше к стадионам. Когда начал судить, то это было по 100-200 игр в год, потому что детские соревнования, ты с утра 2-3 игры мог отсудить на каких-то юношеских соревнованиях, потом поехать домой и ещё параллельно по пути турнир какой-то отсудить, и вечером — взрослых. И ты приезжал, конечно… Не было ни желания куда-то идти, ни возможности, потому что завтра у тебя опять такой же день, как обычно.

Я Ростов люблю, и я бы не хотел уезжать из него, если не понадобится. Но я родился в Азове. Азов — это город рядом, и в принципе Азов для всего Юга — это такая футбольная Мекка. Там жил наш предыдущий руководитель, Эдуард Павлович Лакомов, который объединил весь Юг. И там очень много турниров, это город, в котором удобно проводить и турниры, и сборы. Всё футбольное — это не Ростов, а Азов. Гостиница, в которой ты всю жизнь провёл, начиная от первых сборов и заканчивая турнирами — важными, неважными, регионального уровня, российского уровня. Очень много раньше проводилось. Азов, Ростов... Сейчас я за городом живу, поэтому всё около.

– Вы упомянули сейчас очень интересный момент, я как раз хотела об этом спросить. Как болельщики, как зрители мы видим арбитра, условно, раз в неделю. Расскажите, что вы делаете всю неделю до того момента, пока вас не назначат на очередной тур, будь то судья в поле или на VAR.

– Я думаю, не только я, а в принципе все судьи — ну, большинство… Когда ты выходишь на определённый уровень, то иметь какую-то дополнительную работу почти невозможно. Ни один руководитель фирмы, никто не будет терпеть тебя, если ты из недели в лучшем случае 2-3 дня дома. Конкретно у меня и европейские игры, и европейские сборы, и сейчас гораздо больше занятость в связи с тем, что VAR появился. Если раньше ты мог отсудить игру, и потом у тебя неделя паузы, то здесь эта пауза может быть закрыта работой в качестве VAR. Но когда идёт сезон, вся жизнь и моя, и моей семьи подстроена под игры. Семья уже привыкла, что невозможно что-то спланировать, потому что я не знаю, где буду через неделю, будет у меня игра, не будет. Поэтому отдых достаточно спонтанный. А между играми — восстановление и подготовка к новым играм.

– Вы отсудили, например, в субботу, вернулись в воскресенье домой. Что вы будете делать? Пересматривать, может быть, игру, или английским занимаетесь, или спортом?

– Английским мы периодически занимаемся и сейчас, несмотря на то, что уже имеем какой-то навык, потому что уже не один год в Европе, и там основной язык — это английский, и мы спокойно общаемся. Но всё равно мы изучаем английский. Но это не так много времени. Я рано встаю, могу в 6 часов встать и до того, как семья проснётся, и английский сделать, и все сорняки вырвать вокруг дома, и всё, что угодно.

Игру я пересматриваю обычно через пару дней. Когда ты сразу начинаешь пересматривать, то не можешь объективно на это смотреть, потому что ты всё равно заложник тех решений, которые принял. И ты не можешь объективно сказать: "Здесь хорошо, здесь плохо". В любом случае, есть очень много пограничных моментов и решений, и если ты принял одно, ты всё равно подсознательно не сможешь сразу сказать, кроме очевидного чего-то, что "вот здесь я сделал очень плохо". Ты всё равно все критерии пытаешься подтянуть к тому решению, которое ты сделал. И честно себе признаться, что "здесь плохо, здесь хорошо", у меня получается только через несколько дней. Два дня прошло — на третий день ты уже всё, у тебя осело.

Наверное, лучше до назначения это делать, потому что если придёт назначение, то ты уже будешь думать о следующей игре и готовиться к ней. Потому что подготовка — это не только физически, не только рассчитать, когда интенсивные тренировки, когда восстановительные, подвести себя правильно. Опять же, мы в принципе все — уже достаточно немолодые люди, и несмотря на то, что у нас нет контакта, борьбы, всё равно у нас у кого-то что-то побаливает. Если ты с утра встал, и у тебя ничего не болит — значит, ты умер, всё, это уже неинтересно. Поэтому готовимся, в понедельник обязательно какая-то восстановительная тренировка у меня, вторник-среда — нагрузка, и уже с четверга плавно подводишь себя к играм. Уже и нагрузка снижается, интенсивные тренировки — посередине.

– Ну а самих соперников вы изучаете? Например: "Я сужу завтра команду А и команду Б. У команды А два игрока — у них по три жёлтых карточки, и если я, например, ему дам карточку, она у него будет четвёртой". Вы для себя какие-то такие моменты, тонкости фиксируете?

– Достаточно много проблем возникает, когда лёгкие четвёртые карточки даёшь. Поэтому изучаешь — я не скажу, что прямо полностью всю статистику. Мы не изучаем, кто сколько пробежал, КПД кого-то, или кто там точнее. Но ты обязательно просматриваешь предыдущую игру, обязательно собираешь информацию по поводу того, кто будет играть, кто не будет играть, кто в каком состоянии. Если ты в обычной жизни не будешь смотреть условные новости команды А, то здесь обязательно всё просмотришь. Понятно, что футбол интересен тем, что всё неожиданно, и подготовиться ко всему невозможно. Но если ты обладаешь какой-то информацией…

Плюс сейчас те, кто в Европе судит, и были в России эксперименты — есть платформа, на которой ты можешь посмотреть любой матч. Можешь выбрать стандарты команды А и посмотреть 10-20 стандартов, как разыгрывают, может, какая-то специальная тактика есть. Не с футбольной точки зрения, а именно с судейской. Ну и плюс, конечно, мы уже давно, можно сказать, в профессии и в принципе знаем основных игроков… Не то, чтобы проблемных, я не люблю говорить о "проблемных" игроках, для судей все игроки — это проблема, возможная жёлтая или не жёлтая. И для нас 22 человека — это большая проблема в течение 90 минут.

Но опять же, есть такая ситуация: после каждого тура мы смотрим какие-то моменты, которые департамент судейства выбирает, и мы их анализируем. И получается так, что в некоторых нарезках бывают одни и те же команды. Не из-за того, что кто-то к чему-то или к кому-то предвзято относится, а просто именно по-судейски какие-то моменты тоньше у какой-то команды. Один игрок постоянно апеллирует, другой симулирует, третий прыгает достаточно опасно с локтями. Есть высокие футболисты, к которым пристальное внимание, потому что, когда они прыгают, то им куда-то эти руки всё равно надо девать. Поэтому изучаем. Это часть нашей работы. Если ты к чему-то готов, тебе будет проще на поле.

И конечно же, помогает то, что тебя уже знают на поле, и не нужно проверять. Всегда говорят, что в первые минуты игроки проверяют судью, как он реагирует на те или иные слова. То же самое было и в европейских клубах: фол первый, второй, достаточно спорный, бац — окружили чуть-чуть, чуть поддавили. Не обратил на это внимания — ещё больше и больше будут раскачивать. Сейчас такое уже, наверное, в меньшей степени, потому что все понимают, все профессионалы.

И насчёт профессионалов: я помню, одна из первых игр в ФНЛ, тогда это была Первая лига. Я из Второй лиги пришёл. Не помню игрока, показал кому-то жёлтую карточку в середине первого тайма. И он полтора тайма бегал за мной и просил не показывать вторую. "Только не показывайте!" Мне уже захотелось ему показать. Я говорю: "Ну ты не нарушай, ничего не делай, и всё". — "Мне важно сыграть". То есть, они все профессионалы, и они выполняют ту установку тренера или кого-то ещё, которую нужно. Поэтому проверять нас нет смысла, мы уже проверенные боями.

– Мне интересно: вы сказали, что вашему старшему сыну 8 лет. Он знает, что его папа — судья?

– Знает, он уже адекватный, 8 лет.

– Он может смотреть какой-то матч только ради вас, чтобы видеть, как вы работаете?

– Ему интересно, но обычно я не сторонник, не любитель, чтобы дома смотрели. Жена не смотрит никогда футбол, очень мало. За сезон из 20 игр — может, 1-2 игры вдруг посмотрит. И то, не одна, а когда кто-то уговорил или друзья пришли.

– Она не смотрит, потому что волнуется, или потому что ей неинтересно?

– Потому что волнуется. Когда я смотрю за друзьями, за коллегами, то больше переживаю, чем за себя. Потому что ты выходишь и делаешь то, что всю жизнь делал. А когда ты смотришь, когда свободной головой понимаешь гипотетические проблемы в той или иной ситуации, то больше [переживаешь]. У меня и мама перестала смотреть. Раньше она любила, но сейчас не может смотреть. Она говорит: "Это столько нервов!" Они же не обладают знаниями, они ориентируются на комментаторов, на своё какое-то понимание. И после хорошей для меня игры у них может возникнуть ситуация, что вообще всё плохо и ужасно. А может наоборот: с одной стороны, вроде, всё хорошо, а ты звонишь — да нет, не так всё хорошо.

– Кто ваши главные друзья в судейском коммьюнити?

– Не хотел бы выделять, наверное, кого-то. Я очень благодарен Владу Безбородову, который очень много мне дал: и поддерживал, и помогал, и на европейской арене первые шаги я сделал в том числе благодаря ему. Сергей Карасёв, который многому научил. Не хочу отдельно кого-то выделять. Понятно, что мы больше общаемся, больше каких-то собраний у нас с Югом. У нас много людей с Юга здесь: и Ростов, и Краснодар, и республики. Это всё Южный федеральный округ. Мы периодически встречаемся, мы всегда на связи, у нас общие группы, общие встречи, общие руководители. Наверное, нет какого-то "южного клана", но Юг всегда вместе и горой друг за друга.

– Как реагируете на оскорбления игроков? Они всё равно есть, это часто видно. Или вы можете простить условные эмоции, понять игрока, который не хочет вас оскорбить как человека?

– По правилам вообще мат запрещён, но мы за каждое слово мата не даём красную карточку, потому что мы бы тогда не закончили ни одну игру, наверное. Ни в какой лиге причём. Поэтому, конечно, нулевая толерантность для оскорблений — именно когда они направлены в твою сторону. Но на этом уровне не бывает такого. Нет такого, что кто-то подошёл и в лицо тебя с матом оскорбил. Если это оскорбление, то это однозначно красная карточка.

Бывает очень много моментов, когда эмоции какие-то. Понятно, что нам неприятно, когда не соглашаются с нашими решениями. Но это часть футбола, и у игрока, когда ему тяжело, когда он в пылу борьбы, чаще всего другое мнение. Если вдруг ты считаешь, что он нарушил, то он, скорее всего, считает, что не нарушил. И вот этот баланс соблюсти, именно найти контакт с каждым футболистом и в принципе с командой — это в том числе одна из задач судей. Мы же не просто фиксаторы. Весь процесс, который идёт — очень многое зависит от судьи, в каком русле пойдёт игра. Будет много борьбы, немного.

Понятно, что в конечном итоге, скорее всего, тебя будут судить по двум-трём-четырём-пяти решениям, которые ты принял либо хорошо, либо плохо. Ты можешь бегать прекрасно, отбегать больше всех, ты можешь принцип преимущества показывать или ещё какие-то там нюансы, которые никто не видит. Но ошибиться в двух-трёх пенальти — и все скажут: "Ну, это же не судья, это же не уровень Премьер-лиги". В конечном итоге, особенно на высоком уровне, всё равно тебя общественность воспринимает и оценивает по нескольким ключевым моментам. Но поймать этот ключевой момент, быть готовым к нему — это уже приходит с опытом, потому что нигде не запрограммировано, что вот сейчас здесь что-то произойдёт, а сейчас — не произойдёт.

Ты должен 90 минут с дополнительным временем сохранять какую-то космическую концентрацию, потому что случиться может всё и всегда. И ты должен быть готовым. Соответственно, то, что мы делаем на сборах — тренировки, сдача нормативов, сдача теории — это только помощь к тому, что в стрессовой ситуации произойдёт. Опять же, стрессовая почему? Потому что концентрация зашкаливает, у тебя пульс, возможно, 180, ты пробежал 150 метров туда-сюда, туда-сюда, и ты должен с какой-то свежей головой принимать решение, которое, возможно, повлияет на твою судьбу не на ближайший месяц, а и подольше.

Ты должен принимать решение, которое, возможно, повлияет на исход чемпионата. Может быть такое: одно решение, особенно в конце, может повлиять. Ты принял хорошее решение — и сразу всё, у тебя всё пошло? Да нет. Каждая игра — это новый бой. Какая у нас самая важная игра? Это та, которая следующая. Поэтому важно проанализировать, что-то исправить, посмотреть, где ты можешь что-то улучшить. Но всё равно всё будет решаться в следующие 90 минут.

*****

– Сергей, расскажите про игровой день арбитра. Что вы будете делать? Может, у вас есть специальные какие-то ритуалы — нужно обязательно съесть глазунью, а может быть, овсянку?

– У каждого свой ритуал, и, наверное, все ритуалы мы не расскажем. Наверное, как обычный день спортсмена. Ты назначаешь обед. Обеды у нас уже на протяжении 10 лет стандартные: паста, курица, какой-то бульон с салатом. То есть, это обычная еда спортсмена. Опять же, много энергии, и плюс достаточно безопасно. Потому что если ты начнёшь есть какие-то необычные блюда, или молочные, или ещё что-то, то очень большая вероятность, что до игры у тебя будет дополнительный заряд какой-то. По поводу режима… Завтракать я обычно не завтракаю.

– Так вы же встаёте в 6 утра?

– В 6 утра встаю, кофе выпил и всё. Единственное, я завтракаю, когда пост. Во время поста мне всегда хочется кушать.

– А вы соблюдаете?

– У меня свой пост. Я морепродукты и рыбу не исключаю. А полностью животный белок я не ем: ни молоко, ни мясо, ни яйца, ни масло, ничего. Овощи, крупа и завтраки в гостиницах. Хорошо, что пост, и там постные какие-то блюда всегда есть. Ты покушал помидорчики, огурчики, салатик какой-то, кашу на воде, и через какой-то период во время поста мне всегда хочется. Гораздо чаще, чем в обычной жизни. А так я в принципе редко завтракаю. Кофе попил, могу молоко (только не в день игры), мюсли или что-то ещё с хлопьями и всё. Необычного ничего нет. У меня, как все говорят, "режим вампира": всё зашторено, и я уже с самого утра начинаю думать об игре.

– Ну что такое "думать"? Вы пытаетесь её смоделировать?

– В день игры у нас только предматчевое совещание с ребятами и мы тезисно вспоминаем то, о чём говорили. Мы всегда заезжаем накануне и такое обсуждение ведётся в течение целого дня. Но в день игры я стараюсь не думать, всё уже надумано, проанализировано и понятно, ничего нового я уже не придумаю. Общаемся мы накануне, а в день игры, за 2-2,5 часа собираемся и уже говорим только об игре. Тезисно вспомнили, о чём говорили, с VAR созвонились, пообщались. Но с ними мы и до этого на связи. Как получаем назначение — можем 5-10 раз связаться, обсудить какие-то моменты после игры, которая предшествовала нашей. Это постоянный процесс. Перед выездом на стадион мы все кофе пьём, чай, и там уже начинается обдумывание, все мысли только о следующей игре.

– Суеверия какие-то, помолиться может быть?

– Они у всех есть.

– Но я вам не расскажу про них, да?

– Я часто говорил, что это абсолютно нормальная история, они у каждого есть. Главное, чтобы их не было слишком много. Ты сделал что-то одно, второе, третье, как обычно. И если у тебя обычно всё было хорошо, тогда тебе проще, ты идёшь и у тебя нет каких-то [негативных] мыслей. Просто если ритуалов слишком много, и ты про один забудешь, то у тебя возникает мысль, что ты что-то не сделал. Конечно, мы все люди и не можем быть роботами. Во время игры мы обо всём забываем, нет переживаний о том, что ты что-то сделал не так, потому что ты в работе все 90 минут. Но перед игрой ты же не знаешь, как она сложится и что о тебе напишут и скажут потом, ты не знаешь, какие моменты будут в игре, ты не знаешь о следующей игре ничего. Ты можешь и месяц готовиться к одной игре, но это всегда новая история. Тем и прекрасен футбол. Почему его называют "спортом № 1"? Потому что всё неожиданно.

– Вы соскучились по болельщикам, по полному стадиону? Наверняка это особая мотивация.

– Несомненно. Футбол без болельщиков — это что-то другое. Для нас, особенно когда всё началось, это как будто ты на сборах судишь. Ты понимаешь, что ответственный матч и с тебя спросят также, как если бы болельщики были, но атмосфера, конечно, тоже влияет. Когда полные стадионы, много болельщиков, понятно, что и нам работается интереснее. Но не мы же это сегодня придумали и нам приходится работать в тех реалиях, которые есть. Я желаю, чтобы болельщики побыстрее вернулись, потому что с каждым годом у нас всё меняется, появляются новые прекрасные стадионы.

Взять Ростов — я считаю, что это очень позитивный пример того, как меняется болельщик. Я не специалист, я это не изучал, я просто смотрю по людям, как меняется образ болельщика. Если раньше, на предыдущем стадионе, который для всех ростовчан родной, было так: приехать за 10-20 минут, побыстрее где-то воткнуть машину, обязательно купить семечки (это Ростов, да). И со стороны смотришь: напоминает комбайн, все шагают с чем-то в руках, семечками, орешками.

Сейчас совершенно другая история: приходят с детьми, за 2-3 часа, потому что можно погулять, не торопиться. Опять же, раньше: проигрывает команда, минут за 10 надо уйти, чтобы потом не толпиться, нормальная история. Сейчас ты приходишь за 40 минут — у тебя музычка, зеленая травка, всё хорошо. Ты можешь купить какую-то еду, посидеть. Поэтому, в принципе, я считаю, что болельщик поменялся. И в Ростове если раньше в среднем было до 10 тысяч, то перед пандемией собиралось 28-29, то есть, под 30 тысяч. Это совершенно другая история. Поэтому болельщики — это хорошо, и я уверен, что они вернутся. Я бы сейчас мог сказать: "Болельщик, приходи скорей!" Да болельщик-то придёт, просто ему никто не даёт.

– Расскажите про VAR. Вы уже целый год прожили с видеопомощником.

– Это несколько другая работа. VAR — это будущее. Если вначале говорили, что кому-то нравится, кому-то нет, то теперь это уже некорректно и все поняли, что назад дороги точно не будет. Конечно, для нас это очень большой парашют, и возможно он бы спас карьеры каких-то арбитров в прошлом, потому что мы знаем, когда происходит какая-то большая, очевидная ошибка — это неприятно, скандал и потом карьера у тебя развивается по-другому. Поэтому, конечно, это парашют, он может помочь в каких-то очевидных ошибках, но разговоров про судейство меньше не станет, и в будущем, и сейчас. К сожалению, VAR не избавит полностью от судейских ошибок, потому что для одних это будет нарушением, а для других не будет.

У нас проходят семинары, мы все профессионалы, знаем правила, имеем какой-то опыт. Собрались, образно, 50 человек, и в одном моменте можем проголосовать 25 на 25. Не потому что у нас знания разные, а потому что это футбол; для одного это будет нарушением, а для другого нет. Даже для профессионала, даже зная критерии, даже зная все тонкости единоборств. VAR — это уже часть футбола, которая никуда не денется. Поэтому я очень хорошо отношусь.

– То есть, вам нравится работать в VAR-центре?

– Это несколько другая работа. Потому что когда ты сидишь у монитора, ты должен стать выше всего, что происходит на поле. Ты должен понимать все процессы, должен понимать гораздо больше, и всё говорить. То есть, ты в принципе, как комментатор, комментируешь всё, потому что каждое слово потом будет записано в твоё дело и может тебе помочь. Ты должен комментировать каждый момент, увидел пенальти — не пенальти, проверил его, ну и поддержал или не поддержал, принял своё решение. Ты 90 минут каждый эпизод проверяешь: возможно, красная; возможно, пенальти. И в 99% случаев ничего нет, но ты должен всё проверить. Если ты на поле допустил ошибку, то все поймут — не добежал, не увидел. Но если ты сделаешь очевидную ошибку у монитора, скажут: "Для чего тогда ты нужен вообще?"

– Если случаются какие-то громкие ошибки, что делаете в этой ситуации? Закрываетесь?

– Наверное, у меня перед кем-то есть преимущество: у меня нет соцсетей, я ни разу в жизни не ставил лайк никому, ни разу в жизни не выставлял свои фотографии, то есть, я всю жизнь свободен от этого, и в принципе, информации меньше. Понятно, что есть какая-то общая информация, и ты от неё никуда не денешься. Понятно, что если громкое дело, в любом случае к тебе какие-то отголоски придут. Но важно понимать: если скандал на пустом месте — это чуть другая история. Если ты понимаешь, что действительно ошибся, что это на что-то повлияло, то, конечно, ты переживаешь, не можешь не переживать. Опять же, ещё и потому, что, к сожалению, ты не знаешь, когда начнёшь работать. Но это точно не алкоголь. В понимании многих — ты выпил кружку пива или что-то ещё и тебе стало проще: "Да, ерунда!" Такого, конечно же, нет.

– Скоро на нашем канале выйдет интервью не только с вами, но и с вашими коллегами, Сергеем Карасёвом, Павлом Кукуяном. Будете смотреть, вам интересно?

– Обязательно. Всё, что касается судейства, я не отталкиваю. Обязательно считаю всё, что касается судей, их интервью. Просто у меня источников, где я могу это прочитать, не так много, какие-то основные паблики и всё. Поэтому, конечно, такие интервью я буду смотреть и слушать обязательно. Мы в принципе слушаем всю информацию. Это не значит, что я в вакууме каком-то нахожусь и абсолютно ничего не знаю. Конечно, я собираю информацию.

Также, как и когда готовлюсь к игре: обязательно нужно и интервью слушать, понимать даже поведение тренера, кто-то более экспрессивный, кто-то менее. Это не значит, что кто-то спокойный и значит, проблем точно не будет, можно туда даже не смотреть. Нет, конечно. И это не значит, что если человек более активный, ты начинаешь как-то предвзято к нему относиться. Тренер может вести себя, как угодно, это его право. Единственное, что он не должен выходить за рамки закона. А за этим мы всегда смотрим, у нас есть резервный арбитр, у которого в принципе основная обязанность — смотреть на тренера.

Конечно, я читаю, если попадается что-то интересное. Негатив я читать не люблю. Если пошла информация, что кто-то где-то ошибся, то, к сожалению, она расширяется. Я не знаю тонкостей, но не читаю неофициальные истории, и не читаю, как кто-то обсуждает мою работу или работу моих коллег на неофициальных источниках. Мне абсолютно не интересно. То же самое, что ты не слышишь трибун. Часто спрашивают: "Как ты реагируешь, если тебя оскорбляют с трибун?" Но ты не слышишь этого, ты делаешь свою работу. Да, это стадион, но если начали кричать, ты не думаешь: "Ой, я, наверное, сейчас всё-таки подобижусь и что-то буду делать". Да нет.

– Сергей, что скажете по поводу рейтинга судей за прошлый год? Как считаете, он объективен? По VAR и по судьям в поле. Наверняка знаете, кто занял первое место.

– Сказать, что он необъективен, нельзя. Я поздравляю лидера и счастлив, что это арбитр из моего региона. Но у нас очень субъективная работа, и даже если ты занимаешь первые места в рейтинге, это не гарантирует тебе хорошего сезона в будущем. И не из-за того, что ты снизишь требования к себе, как-то по-другому начнёшь относиться или меньше тренироваться. К сожалению, у нас гарантии на сезон, мы не можем подписать на 10 лет контракт и знать, что ты в сезоне отсудишь 15-20 игр и всё у тебя будет хорошо.

Но к рейтингам я очень хорошо отношусь. Особенно, если ты вверху. Но, повторюсь, судейская работа достаточно субъективна. Мы иногда судим в Европе, и когда ты только начинаешь, приходишь после игры — инспектор незнакомый, ты не знаешь, хорошо отсудил или нет. Потому что почти про каждую игру можно сказать: "Это хорошо, это хорошо, это хорошо". Или "Это плохо, это плохо, это плохо". Показал на первых минутах карточку, один скажет: "Молодец, справился". А другой скажет: "Ну, ты поуправляй [игрой]". Не дал карточку, скажут: "Вот, очевидная карточка, почему ты её не даёшь?" Но рейтинг — это хорошо. Особенно когда ты вверху.

– А как пробежали фитнесс-тест, как чувствуете себя?

– Пробежали хорошо. В принципе, мы готовимся не к фитнесс-тестам, а к сезону. Потому что в сезоне будет гораздо тяжелее. Любая игра — фитнесс-тест, умноженный на 3, 4, 5. Да и в принципе, фитнесс-тест — это самое простое в нашей жизни. Я это говорю всем, и особенно молодым ребятам. Не надо думать: пенальти — не пенальти, с какой камеры смотреть, был контакт или не было. Не надо ни о чём думать. Ты услышал звук и побежал. Услышал другой — остановился. Что может быть проще? Не надо думать о каких-то ситуациях, о том, как их воспримут. Поэтому фитнесс-тест для меня, к счастью, пока не проблема.

– Я слышала, что у вас есть традиция поздравлять молодых отцов.

– Мы не только отцов поздравляем, мы и с днём рождения поздравляем, если это происходит на сборе. То есть, в этом ничего необычного нет. Нет такого, что все 70 человек, вся Премьер-лига приезжает к кому-то в гости неожиданно, дарит 70 детских кресел. Такого, конечно, нет. Это обычные праздники, которые проходят очень весело, когда ты на сборах. Что ты можешь сделать? Маленький тортик на всех купить или свечку зажечь? На сборах времени на празднование нет, поэтому —просто подарок при всех, аплодисменты, и всё.

– Назовите последние три книги, которые вы прочитали. Может, даже посоветуете что-то.

– Я не буду советовать, каждому своё. Сейчас, кстати, "Призрак оперы" читаю (прим. ред. — роман Гастона Леру), это ещё с того сезона перешло, потому что дома не получается. Я начал полтора месяца назад во время прошлого сезона, и сейчас, надеюсь, дочитаю. Есть книги, которые тяжелее заходят — образно, философию, Ницше, например, я могу всю жизнь читать. Прочесть 10 страниц, потом отложить, потом опять перечитать. К каким-то книгам я возвращаюсь. "Сто лет одиночества мне очень нравилась (прим. ред — роман Габриэля Гарсиа Маркеса), я её раз 5 уже прочитал.

– "Тихий Дон".

– "Тихий Дон", да. Классику всю перечитал, понятно. Я не люблю электронные носители, я люблю бумажные книги. Плохо, что "Тихого Дона" нет в маленьком формате, приходилось с большой книжкой ездить, это не очень удобно. А так — ты спокойно садишься, и через 15-20 минут в самолёте засыпаешь.

– Давайте вспомним финал Кубка. Это был первый большой финал, на который вас назначили?

– Финал — да.

– Вы знали, что вас назначат или это стало сюрпризом?

– Я бы не сказал, что это был большой сюрприз. Ты понимаешь, как у тебя складывается сезон, если бы до этого всё было мимо, мимо, мимо — ты бы и не рассчитывал, это было бы нелогично. Но в любом случае, не я один был кандидатом. Здорово, что это было. Это вехи — Золотой матч, Кубок, Суперкубок. Это здорово, но, опять же, также, как и рейтинг, это не гарантирует тебе безоблачного неба в будущем.

– Безусловно, но, наверное, так у всех, в любой работе. Любые проекты не гарантируют тебе чего-то безоблачного.

– Согласен. Нет, это было здорово. Особенно мне запомнилось…  Ты относишься, как к [обычной] игре, готовишься. Но когда всё закончилось, и ты понимаешь, что выполнил нормально свою работу (нюансы есть всегда, но в целом, нормально), понимаешь, что о тебе никто не вспомнит и наблюдаешь за этим всем, понимая, что ты часть этого действия — то, конечно, здорово. Тогда приходит ощущение внутреннего кайфа. Даже вопрос не в том, что выходили, награждали. А вот когда стояли и смотрели на всё — это было здорово. Опять же, не было бы зрителей, наверное, было бы не так здорово. Зрители — это часть футбола, которая сейчас частично отсутствует, но я уверен, что всё скоро закончится. Не знаю статистику, но уверен, что скоро 100% судей будет уже с двумя вакцинами, поэтому надеюсь, что она поможет.

*****

– Есть ли книга, которую вы читаете детям по ночам? Младшему, может быть.

– Есть, но они постоянно меняются.

– Назовите пару книжек, которые читали.

– Сказки просто.

– Просто обычные русские сказки?

– Просто обычные сказки. Сейчас, к сожалению, не только русские.

– Наверняка дети смотрят мультики или какие-то детские YouTube-каналы. Что можете вспомнить, какие мультики смотрят? Каких персонажей вы знаете?

– Периодами. Был период — "Щенячий патруль" смотрели, я всех персонажей знаю, потому что весь дом забит всякими собачками. Был период, когда дочка увлеклась мультиком про Эльзу, королеву, которая льдом кидалась. "Хрустальное сердце"? Не помню, как называется. (прим. ред. – "Холодное сердце). И платья покупались, и песни только эти пелись. А у сына по мультикам такого нет, у него всё вокруг футбола. Если даже он вдруг взял планшет, то будет смотреть футбол. Он знает номера всех футболистов, знает, кто где играет. То есть, у него всё вокруг футбола.

– Самое большое правонарушение или нарушение закона?

– Я обогнал по сплошной и был лишён прав.

– Но потом восстановили?

– Потом восстановил. Выучил снова правила и сдал. И теперь всё в порядке.

– Вы умеете готовить?

– Да.

– И какое ваше коронное блюдо?

– Много. Всё, что на мангале, в казане, на барбекю. И бургеры, и шашлыки, и картошка.

– Плов?

– Плов нет, тяжело. Я бы приготовил, но он будет далёк от того плова, который настоящий.

– Вас узнают на улицах в Ростове, в Азове? Берут автографы?

– Наверное, не так часто, как более медийных личностей, потому что всё-таки мы достаточно тихо живём. И если о нас, судьях, никто не знает и не говорит, то для нас это лучшая награда сегодня. Но периодически да, узнают.

– Самая безрассудная покупка в последнее время? Какая-то необдуманная.

– Все смешно воспринимали, когда я "Ниву" купил.

– Это сознательный выбор?

– Сознательный выбор, да.

– Удобно?

– Очень удобно. И дети в восторге.

– С кем известным хотели бы сфотографироваться, чтобы потом распечатать и поставить?

– Абсолютно нет такого.

– Криштиану Роналду?

– Нет.

– Пьерлуиджи Коллина?

– Есть с ним фотография. Но я не люблю фотографироваться, мне некуда их выставлять.

– Дома повесить.

– Не моё.

– Хорошо. В какой стране хотели бы побывать? Там, где не были ещё.

– В будущем, когда закончится карьера, хочу побывать во всех странах, в которых был, только с семьёй. Потому что я был почти везде, особенно в Европе, но это всё по работе. Хочу вернуться и отдохнуть там.

– Ваш идеальный отпуск — где он был или где вы его хотите провести?

– Нужно отдыхать от того, от чего ты устал. Идеальный отпуск может быть и дома. Просто лечь на пляже я не могу, это должно быть что-то активное, куда-то ходить. Сейчас я готовился в Кисловодске с семьёй — тренировался, параллельно мы гуляли. В один день, когда мы пошли на Большое седло плюс у меня тренировки, получилось, что я 52 километра прошёл и пробежал. Вот это для меня отпуск.

– Спасибо большое за приятную беседу и хорошего вам сезона, без ошибок.

– Такого не бывает, к сожалению. Спасибо.