Игорь Акинфеев ответил на вопросы футболисток женской сборной России

Экс-голкипер сборной России Игорь Акинфеев ответил на вопросы футболисток женской сборной России. В интервью он рассказал, что может заставить его заплакать, почему он отказался от экстрима, как держит себя в отличной форме, чем занимается с детьми в свободное время и насколько хорошо поёт.

– Как справляетесь с тремя детьми?

– Во-первых, «я справляюсь» — это громко сказано. Наверное, больше справляются жена и наша помощница. Старшему восемь, младшей — шесть, самой младшей — год и три месяца. Такая большая разница — это плюс, потому что двое в школе практически каждый день, не считая выходных, а маленькая дома. Естественно, так немножко легче.

А когда мы все вместе находимся дома, происходит небольшой дурдом, поэтому про то, что мы «справляемся», и речи не идёт. Не то чтобы мы всё разрешаем детям, но стараемся не ущемлять их в каких-то вопросах. Если же с их стороны идёт уже какой-то наглёж, то стараемся разъяснить им и свести ситуацию на нет. 

– Идеальный голкипер?

– Рост – Куртуа, игра ногами и выбор позиции – Нойер, пластика – Менди. Я считаю, что это достойная тройка вратарей, которая входит в мою «лепнину». От себя бы ничего не добавил – я уже старый, всё.

– Тяжело было играть в основном составе в юном возрасте? Не было дедовщины?

– Когда я пришёл в основной состав, бывало, что бегал за напитками для более старших товарищей. Вспоминая те годы, могу сказать, что мне повезло, потому что команда была и молодая, и опытная одновременно. Яновский, Соломатин, Семак, Ярошик, Гусев — я могу перечислять и перечислять тех, кто были на тот момент звёздами. 

И были Березуцкие, я и ещё много молодых ребят. Наверное, этот сплав молодости и титанических плит мне и помог. Плюс сами по себе ребята были честные и открытые. Поэтому мне было очень легко. Плюс Валерий Георгиевич Газзаев никогда молодых не давал в обиду. Так что я себя чувствовал комфортно, как в 16, так и в 36. Главное, чтобы стержень был.

Конечно, помог удачный дебют в матче с «Крыльями Советов», когда я отразил пенальти. Я прекрасно понимал, что всё может качнуться в ту или иную сторону. Тот пенальти дал мне почувствовать, что я что-то могу. Переход из юношеского футбола во взрослый всегда тяжёлый. Я же не сразу начал играть. Одну игру сыграл и сел в запас. Валерий Георгиевич потом объяснял это тем, что нельзя сразу бросать в бой. Мол, одну игру ты сыграл хорошо и думаешь: «Сейчас я горы сверну!» Такого не бывает. Он меня плавно подводил к основному составу и слепил из того, кем я был, то, что стало.

– Отношение к съемкам в рекламе?

– Негативно отношусь к съёмкам по одной простой причине: это занимает очень много времени. За карьеру у меня была масса предложений по съёмкам. Если это было нужно для клуба, естественно, я всё выполнял. Однажды съёмки проходили на сборах в Турции. После каждой тренировки я ехал, меня гримировали, чем-то мазали, одевали, я выходил в кадр и потом снова ехал на тренировку. И так три дня.

Вообще же я считаю, что кто как хочет, так и распоряжается своим временем. Если кому-то нравится сниматься в рекламе или в журналах — пожалуйста, это его право, его время. Кому-то это доставляет удовольствие, мне – нет. Не из-за того, что я закрытый. Просто своё личное время и пространство я всегда ценил. Лучше потрачу больше времени на себя и на семью, чем на фотостудию. 

– Самый запоминающийся улов?

– Мой самый запоминающийся улов был в Астрахани. 12-килограммовую щуку вдвоём поймали с Сергеем Павловичем Якунчиковым, на тот момент начальником команды ЦСКА. Тащили по очереди, передавали друг другу удочку, потому что было реально тяжело. Щука – рыба сильная, начала с нами бодаться. В итоге вся «грязная» работа досталась егерю, который подтянул её, взял подсачник и вытащил.

Ещё был случай, когда мы с семьёй отдыхали в Таиланде. Поехали на платную рыбалку, и я поймал рыбу на 21 или 22 килограмма, из вида сомовых. Там небольшой пруд был, примерно на половину футбольного поля. Я раза 3-4 походил с удочкой и в итоге минут через 40 я эту рыбу достал.

– Прихорашиваются ли футболисты перед игрой?

– Что касается меня — ничего такого не делаю. Максимум волосы поправишь, потому что путаются, когда снимаешь разминочную форму. Но некоторые футболисты — как, например, исландцы, которые у нас были — они прямо с гелем, с воском делают себе причёски, чтобы красивыми выйти на поле. Думаю, если взять европейский подход  футбольных людей, то там фактически все делают себе причёски, прихорашиваются. Это я заметил. Но в русской душе такого практически нет.

– Как можно справиться со звёздной болезнью?

–У меня её априори уже не может быть. Я человек простой, вырос практически во дворе в 1990-х, прошёл школу ЦСКА, когда ничего не было. Бегал со старшими ребятами во дворе, там никакой звёздной болезни не может быть. Даже если ты чем-то отличаешься, лучше умеешь играть. Могу так сказать: все трофеи, включая Кубок УЕФА, не вскружили мне голову. И не могли вскружить, потому что нашим тренером был Валерий Георгиевич Газзаев. Если он замечал какие-то подвижки у молодых ребят, то все быстренько получали по голове и возвращались в своё русло. А так всё зависит от человека, любит ли он славу или нет. 

У любого человека должно быть личное пространство. Я был на одном мероприятии, и там была Софи Лорен. Я понимал, что это суперзвезда, многие подходили фотографироваться, но в тоже время осознавал, что это её личное пространство, она приехала на мероприятие, сидит за столом на банкете, и я просто не имею права подойти и сказать: «Давайте сфоткаемся». Человек отдыхает. Ну посмотрел, увидел, и всё.

– Что делал в детстве, чтобы вырасти?

– Открою маленькую тайну: в детстве практически все маленького роста. Не считая нынешнего поколения, там такие лоси выходят. Но у тех ребят, которые были низкого роста, больше трофеев и наград. Это так, шутка, конечно. Понятно, турник помогает, да и спорт вообще. С годами ты всё равно вытягиваешься. Может быть, если бы я пошёл в баскетбол, был бы 202 сантиметра. Моих 185 мне вполне хватает, и я никогда в жизни не жаловался. Меня в моём организме и росте всё устраивает.

– Были драки на поле или вне его?

– Конечно, дрался. Если посмотреть запись матча 2004 года в Раменском с «Сатурном», всё будет понятно. По юношам были какие-то стычки. Не то чтобы прямо в рукопашную, но были жёсткие истории. В Калининграде команда на команду дрались. Никто не хочет проигрывать, даже в юношестве. А чтобы так вот конкретно, один на один с кем-то на кулаках… 

Если ты можешь избежать конфликта, всегда надо это делать. Не понимаю, когда люди даже во взрослом возрасте говорят: «Он меня задел и мы подрались», — не осознавая, что у того человека может быть нож или ещё что-то. Ты всё равно должен включать голову. Даже если тебя кто-то обзовёт — отойди в сторону, уйди. Зачем конфликты?

– Отношение к молодым игрокам?

– Я не устраиваю дедовщину, потому что сам через это не проходил. Были какие-то моменты — сходить туда, сходить сюда — но это нормально, когда ты молодой. А сейчас… Во-первых, это некрасиво. Во-вторых, я ничем не отличаюсь от ребят, которые моложе меня на 10-12 лет. Это те же люди, те же игроки и кого-то унижать, устраивать дедовщину — я считаю, что это неприемлемо. Конечно, какие-то шутки есть, молодой может тебе ответить, может не ответить. Но чтобы что-то жёсткое и конкретное — в нашей команде такого не было и нет.

Но молодежь в наше время точно смелее. Смотришь на какие-то вещи и понимаешь, что раньше было иначе. Я по себе сужу. Например, в моей юности чтобы меня загнать на массаж, нужно было, чтобы массажист меня за шкирку взял и отвёл к себе. Потому что я боялся. В том смысле, что в массажке были Яновский, Семак, Соломатин. На тот момент это были ключевые игроки, а я был ещё никем. А сейчас смотришь: человек две недели в команде, только из дубля взяли, а уже лежит на столе. Я говорю: «Ну-ка, встаём быстренько» (смеется). Но, конечно, это шутка. Ребята спокойно лежат и делают массаж.

– Какие секреты есть при отражении пенальти и помогли ли они в матче с Испанией?

– Нет, никаких секретов нет. Я всегда говорю, что всё происходит случайно. У тебя есть какие-то навыки, интуиция, как это было у меня. Образно, из пяти пенальти в сезоне, которые назначают в твои ворота, есть такой 11-метровый, когда я стою и уже понимаю, что будет гол. Это необъяснимое чувство, но я осознаю, что уже ничего не могу сделать. А бывает так, что тебе бьют пенальти, а ты встаёшь и понимаешь, что гола не будет. 

Что касается пенальти на чемпионате мира, то там был клубок случайностей. Когда мы с тренером вратарей Гинтарасом Стауче изучали перед игрой, как бьют испанцы, подметили, что Аспас всё время бил в одну сторону. Я туда и прыгнул, а он ударил по центру. Если посмотреть из-за ворот, он попал чуть ближе к моей ноге. Случайность? Случайность. Нога осталась, всё, мы прошли дальше. Нет такого, что я какой-то супергерой: там обманул, тут качнул, туда прыгнул, сюда ногу выставил. Всё случайно.

 Думал ли я, что это решающий пенальти? Понимал, что даже если они забьют, будет ещё по одному удару. Вот если ты должен удар отбить и другого не дано — вот здесь уже нервишки по-другому себя будут вести. А тогда — изначально даже не понял, куда отбил мяч. Понял только, что он попал в ногу. Даже на повторе видно, что я посмотрел, куда мяч улетел. Смотрю — он улетел на трибуны. И тогда уже – опустошение, радость.

– Причины ухода из сборной России?

– Во-первых, две травмы, как я уже много раз говорил. Во-вторых, хотел сконцентрироваться на ЦСКА, что сейчас, спустя четыре года, думаю, мне полностью удалось. Хотел продлить своё долголетие в футболе. Сейчас у меня новый контракт, и я понимаю, что спокойно могу ещё на два года подписать и играть. В сборной у меня было всё: чемпионат Европы, чемпионат мира. На тот момент я посчитал, что отдал себя этой команде полностью и хотел, чтобы новая плеяда вратарей себя больше раскрыла как лидеров сборной. Глупо держать место до 36-37 лет, никому не давая шанс, понимая при этом, что кто-то из ребят сильнее тебя на данный момент.

Хотел ли я остаться только ради того, чтобы побить рекорд Игнашевича? Нет, конечно. У меня никогда не было таких мыслей. Если бы она была, я бы по сей день был в сборной. Побил бы рекорд Игнашевича и сделал бы так, чтобы вообще никто не приблизился ко мне. Я человек не тщеславный, поэтому пускай Сергей Николаевич как можно дольше продержится на первой строчке.

– Реакция на слова Матвея Сафонова на то, что место лучшего вратаря России вакантно?

– Ну а на что мне обижаться? У каждого своё мнение. За мою жизнь столько всего было. Думаю, Матвей умный парень. Кто-то эти его слова воспринимает так, кто-то эдак, а я никак не воспринимаю. Я сделал в сборной то, что мог, и в карьере сделал то, что мог. То, что мне боженька дал и то, что своими ногами заработал. Если у Матвея будет лучше — пожалуйста.

– Занимаются ли дети спортом?

– Начнём с дочки. Они не занимается никаким видом спорта, не любит. Слава богу, в школу ходит, делает там успехи, и хорошо. Что касается сына Дани — он с трёх лет и хоккеем занимался, и в теннис играл, на акробатику ходил. Ему нравятся все виды спорта, видно, что он спортивный пацан. Футболом тоже занимается, но я считаю так: когда ему будет уже лет 12-13, он поймёт, нравится ли ему или нет.

Чтобы я за шкирку возил на тренировку — такого нет. Никогда я не буду указывать своим детям, что выбирать в жизни. Я могу подсказать, как отец, направить в правильное русло каким-то советом. Будет футболистом, шахматистом, математиком — пожалуйста, это его выбор. Нет никакой гонки, чтобы династия Акинфеевых продолжалась на 100 и больше лет. Это будет его личный выбор и выбор каждого ребёнка.

– Что может заставить покраснеть, что плакать, а что точно разозлит?

– Скажу сразу: я сентиментальный человек, могу переживать как горе, так и радости другого человека, пустить слезинку. Это нормально. Говорят, мужики не плачут? Плачут.  Краснеть? Наверное, какой-то поступок, действие. Я прекрасно понимаю, что, когда на футбольном поле я ору, ругаюсь, на этом смотрит моя семья, родители. Конечно, после игры первым делом я им отписываюсь и отзваниваюсь, извиняюсь за свои действия, хотя понимаю, что ничего не вернуть назад.

Разозлить меня может какая-то несправедливость. Их бывает в жизни много. Например, в школе в моём классе была больная девочка. Мальчишки из параллельного класса её всё время обижали: разбегутся и пинка дадут, ещё что-то. Это меня злило, я защищал её всегда. Пацанам доставалось. Не кулаками, а пинками я их хорошо гонял. У меня на тот момент ноги сильные были. Поэтому девочка мне всегда спасибо говорила. 

– Насколько сильно последствия травм влияют на подвижность?

– Конечно, влияют. Человек не молодеет даже без травм. Это Роналду или Месси пока возраста не замечают, тренируются и обыгрывают всех. Травмы у меня были достаточно тяжёлые. Есть артроз, ещё что-то. Но ты должен с этим справляться. Если ты поставил себе цель играть в футбол, то не должен смотреть на какие-то старые или новые травмы. Ты должен идти вперёд.

Да, есть дискомфорт, есть усталость иногда. Но меня же ничего не заставляет продлевать контракт. Это не ради денег. Я люблю футбол, дышу футболом. Иногда с утра еле разгибаешься, когда встаёшь с кровати. Но походишь 3-4 минуты и всё, пришёл в себя и поехал на тренировку. Это смысл моей жизни. Я хочу как можно дольше продержаться в футболе, потому что я от него кайфую.

– С какой фразой лучше всего подойти к девушке на улице, чтобы познакомиться?

– Во-первых, девушка должна быть разговорчивая, потому что бывают те, кто не знакомится на улице. Во-вторых, она должна тебе очень понравиться. Я, конечно, не припомню, чтобы я к кому-то подходил, я ещё тот ловелас. Я думаю, что надо всё это делать аккуратно. А как это делать аккуратно — наверное, об этом какие-нибудь альфонсики расскажут (смеется). Для меня очень важно, чтобы девушка тебе понравилась. От этого ты уже будешь отталкиваться. Ты можешь задать какие-то дурацкие вопросы, но если контакт пойдёт, значит, всё будет хорошо. 

– Отношение к экстриму?

– Расскажу о своем самом экстремальном поступке. Это был, наверное, 2010-й год. Меня летом занесло в Испанию, и я решил покататься на парашюте, привязанном к катеру. Меня привязали к парашюту, выдули вверх метров на сто. И тут начался сильный ветер. Я начинаю махать руками, орать. Но там не докричишься. Я смотрю вверх, а там стропы начинают между собой путаться.

Слава богу, что внизу поняли или увидели по волнам, что поднялся сильный ветер, начали меня потихоньку спускать. Тогда, если честно, я перепугался, потому что прекрасно понимал, что если бы парашют запутался, я просто упал бы со ста метров в воду и, естественно, с вами сейчас не разговаривал бы. 

С того момента ни водных мотоциклов, ни водных лыж, ни квадроциклов, ни самокатов, ни мопедов в моей жизни просто нет. Бывает, приезжаешь куда-то с семьёй отдыхать, зовут покупаться в море. Никогда в жизни. Я на берегу, меня омывает вода, мне и так хорошо. Много случаев, когда тебя уносит, ты не понимаешь, как себя вести, и люди начинают ловить панику. Для меня лучше спокойненько остаться на берегу.

– Смотрите ли вы матчи женкой команды ЦСКА?

– Конечно, смотрю. Если не удаётся полностью смотреть, включаю обзоры. Знаю положение дел в таблице. Думал, что всё будет хорошо в матче Суперкубка, но, к сожалению, проиграли. Ничего, это спорт. Многие говорят, что женского футбола не должно быть, как и некоторых других женских видов спорта. Но я думаю, почему нет? 

Девчонки любят заниматься футболом — пожалуйста. Тем более, насколько я сейчас вижу, гандбол развивается, футбол очень хорошо идёт, поэтому, как говорится, всё в их руках. На остальных не надо обращать внимания. Надо идти к своей цели, работать, тренироваться. Тем более если тебе это доставляет удовольствие. Есть масса примеров, где люди рассказывают, что это не то, то не так. Этих людей надо отметать и делать свою работу.

– Как удается всегда оставаться в прекрасной физической форме?

– Не всегда. В отпуске я не подтянутый и не в великолепной форме. Я ем раз один раз в день. С утра выпиваю кофе, обедаю в лёгкую, не ужинаю. Если я буду есть три раза в день, мне это очень понравится. Тем более жена готовит очень вкусно. Вкуснятина может затянуть, а этого не хочется. Бывает такое, что в отпуске попробовал мясо, рыбу… Съел всего по чуть-чуть, а потом живот надувается. 

А когда у тебя трое детей, они что-то себе заказывают, ты ещё и за ними начинаешь доедать, потому что детское меню реально очень вкусное. Если сейчас мы вместе идём в какой-то ресторанчик или едим дома, я себе ничего не беру, потому что знаю, что доем за этим, за тем. Это будет вкусно, но съем я немножко. Чтобы продлить долголетие, чтобы меня нога не мучала, мне надо всегда держать вес 78 килограммов.

– Отношение к TikTok и танцам на камеру?

– Я иногда смотрю короткие ролики на YouTube. Процентов 20-30 интересного есть. А так, соцсети… Из соцсетей сейчас у меня ничего нет. Могу посмотреть программу «Ай да прикол», например. Сижу и листаю там прикольные штучки, картинки пересылаю друзьям. Но всё в меру. Нет такого, что я сижу и залипаю. Снялся бы ли я в ролике TikTok? Нет, я для этого уже старый. Я еле хожу. Какой мне TikTok, какие танцы (смеется)? 

­– Отношение к романтике?

— Я вообще никакой не романтик. Сделать какой-то подарок или сюрприз — это для меня целый ад. Приходится обращаться к помощи друзей, спрашивать. Моя жена, наверное, на это обижается. Но спустя 10 лет, думаю, она привыкла, что от Игоря Владимировича Акинфеева романтики трудно добиться и дождаться. Главное — чтобы люди любили друг друга, подходили друг другу и романтика там не нужна будет, по большому счёту.

­– Как можно пройти мимо журналистов в микст-зоне?

– Во-первых, каменное лицо. Второй способ — культурно сказать: «Извините, пожалуйста, я на вопросы не отвечаю». Есть группа людей, которые любят общаться с журналистами, это доставляет им удовольствие. Минутка славы, можно так сказать. Я до поры до времени тоже так делал, но потом начинается какая-то писанина, неадекватная реакция людей. Даже если ты будешь полностью честен, тебя могут перевернуть на 360 градусов.

Я для себя решил, что я общаюсь только с теми журналистами, которых я знаю, которые не то, что будут под мою дудку плясать, а будут писать честно и искренне. А если это критика, то она конструктивная. С годами у меня появились проверенные журналисты. Я прекрасно понимаю, что мои слова они напишут так, как я сказал, а не выдумают поверх моего четыре других слова.

– Правда, что вы хорошо поете?

– Я, если честно, пою ужасно. Наверное, это пошло оттого, что я давно знаком с Сергеем Жуковым, и мы записали пару каких-то шуточных клипов. Конечно, когда мы встречаемся с Серёгой, мы поем в караоке. Ты садишься в отдельный зал, чтобы народ не видел и не слышал, как ты поёшь. Плохо я пою на самом деле. Но, если надо будет, я могу что-то исполнить. 

– Когда вы в 17 лет вышли на сцену с Жуковым на церемонии награждения ЦСКА и спели, это было запланировано?  

— Нет. Я даже не знал, что «Руки вверх» будут выступать. Сергей Павлович Аксёнов, та тот момент пресс-атташе ЦСКА, сделал такой небольшой сюрприз. Раньше, когда было какое-то чествование, нас спрашивали: «Кого вы хотите пригласить?» Я и ещё полкоманды сказали, что «Руки вверх» было бы неплохо. Молодые пацаны все. Как-то удалось их выманить. Я не знал, что выйду на сцену. Меня «подставили». Пришлось творить, чтобы лицом в грязь не ударить. 

— Как вы развлекаетесь с детьми?

— Главное — не попадать с детьми в аквапарк или в парк развлечений на аттракционы. Это можно просто вечно кататься на одной горке. Причём эта роль достаётся мне. Наверное, как у всех других детей такого возраста, это их любимые развлечения. А так, за городом, где мы живём — есть площадки, на них мы с сыном играем в футбол. Дочка сама по себе играет, рисует какую-то историю. У нас там большие парки, мы кормим лебедей, зимой катаемся на ватрушках. Есть, чем заняться. Наверное, это быт, который должен быть у всех. 

— Как укладываете детей спать? Читаете им перед сном?

— Читать уже ничего не надо, они читают в школе. Перед сном хотя бы 5 минут надо с каждым полежать. Поговорить о том, как прошёл день, что у кого случилось, как дела в школе, как на футболе. Ребёнок тебе открывается, что-то может у тебя спросить, ты что-то отвечаешь. 5-10 минут, не больше. Через 5 минут заходишь — все уже сопят.