Правила игры Алексея Березуцкого

Младший (на 20 минут) брат в начале карьеры вроде как был немного впереди: раньше закрепился в ЦСКА и национальной команде, забил в финале Кубка УЕФА. Однако затем Алексея чаще выводили из строя травмы, из-за чего у Василия почти в два раза больше матчей за сборную и капитанский статус на двух крупных турнирах. Впрочем, сами они вряд ли сравнивают свои достижения, ведь всего добились вместе, уже пятнадцать лет выступая за один и тот же клуб. 

Правила игры Алексея Березуцкого

Папа выбирал в детстве, куда нас с Васей отдать поближе к школе. Выбирал между водным поло и футболом, в итоге выбрал футбол. Так мы и начали им заниматься. Первые три года мы учились в той школе, где папа преподавал физкультуру, но от этого нам было только хуже. Любая наша провинность каралась незамедлительно, жестоко и, как нам кажется на данный момент, немного несправедливо и с перебором жёстких эмоций.

В школе нам не разрешали сидеть за одной партой – наоборот, по разным углам рассаживали, чтобы не путать. Да и чтобы мы учителей не вводили в заблуждение. Иногда действительно говорили сомневающемуся учителю: «Я не Вася, а Лёша». Но вся беда заключалась в том, что одноклассники точно знали, кто из нас кто, и начинали дружно хохотать. Так что ни один из наших «номеров» ни разу не прошёл.

Родители и друзья спокойно нас различали. Хотя бы по голосу. При том, что в детстве нам покупали одинаковую одежду. Для тех, кто с нами постоянно общается, различать большого труда не составляет. Я повыше брата на четыре сантиметра и потяжелее.

Сходство упрощает жизнь. Можно правами одними на двоих пользоваться. Если надо сфотографироваться на документы, обычно в ателье идёт кто-то один и заказывает два экземпляра. Иногда зарплату в банке получаем друг за друга. Сначала за себя распишешься, минут пять спустя – за брата. Никто ни о чём не догадывается. На тренировках в «квадрат» всегда первым я, как младший, захожу. Пожалуй, это единственное неудобство.

Смешно признаваться, но лет до пятнадцати в качестве зрителей стадион мы ни разу не посещали! По телевизору футбольных трансляций не пропускали, а так, чтобы специально куда-то сходить, и в мыслях не было. Да и не болели мы ни за какой клуб. Кумиром у меня был Паоло Мальдини. До сих пор не представляю, как можно на таком уровне играть за «Милан». А в последнее время мне нравится ещё Терри из «Челси».

У нас с самого начала всё как-то удачно шло. В юношеской команде были на виду, дубль «ЗИЛа» фактически перескочили. К занятиям с основой Игнатьев стал привлекать нас ещё за полтора года до выпуска.

Полагал, что в Новороссийске у меня больше шансов выходить на поле. И условия финансовые там были заманчивее, чем в «ЗИЛе». Друзья сперва отговаривали – дескать, уедешь из Москвы и всю карьеру где-нибудь у чёрта на куличках проведешь. Но это меня не смущало.

Мы никогда не навязываем друг другу своего мнения. Каждый поступает так, как считает нужным. Если я, например, хочу в кино, а брат – поиграть в боулинг, не будет ни ссор, ни жарких споров. Кто куда хочет, туда и пойдёт… Вася остался в «ЗИЛе», я уехал – и ни один о своем решении не пожалел. Когда я уехал в Новороссийск, а брат оставался в Москве, мы за день несколько раз созванивались. Скучали друг без друга, но всё-таки это был не смертельный случай.

Я играл левого защитника, а брат – правого. При подачах угловых «Черноморца» он опекал меня в штрафной. И, прямо скажем, не церемонился. Всё время за майку держал. Однако пенальти, думаю, судья бы не назначил, даже если бы Вася в штрафной меня закопал. Это же футбол, а не балет… До игры Байдачный запретил мне звонить брату, но после матча обнялись, поговорили. «Мы лучше играли», – сказал я. «Зато мы победили», – резонно возразил Вася.

Тренировочный процесс для меня никогда не был в тягость. Если тренер предупредил, сколько будет занятий, – и настраиваюсь на такое количество. Причём делаю это легко.

В Новороссийске намекали, что за мной из ЦСКА наблюдают. Поначалу значения этому не придал. Но вскоре Четверик позвонил. Задал единственный вопрос: «Хочешь играть в ЦСКА?» – «Хочу». – «Всё, считай, что ты в команде». За месяц до завершения первого круга меня вызвали в Москву на сбор с молодёжкой, и я подписал контракт с армейским клубом.

Я был в «Черноморце», Вася – в «Торпедо-ЗИЛ», когда Валерий Георгиевич вызвал нас в молодёжную сборную России. При нём она вмиг превратилась в серьёзнейшую профессиональную команду, какой не было ни до, ни после. По существу – теперь могу сравнивать, – по постановке дела, по атмосфере, по мере ответственности та сборная ничем не отличалась от первой.

Мы пришли в ЦСКА из клубов, где были счастливы любым завоёванным очком. А здесь ничья – всегда ЧП. И в турнирной таблице для всех существует лишь одно место – первое. У Валерия Георгиевича Газзаева любой молодой футболист проходит так называемую школу молодого бойца – огонь, воду и медные трубы. Зато после этого ты можешь чувствовать, что прошёл и видел всё, тем более мы боролись за самые высокие места. Уже в 22–23 года могли сказать, что мы опытные футболисты.

За пару дней до ответной битвы с «Пармой» в Кубке УЕФА Газзаев вызвал к себе в комнату на базе. Объявил, что включает меня в список приглашённых в сборную на игры с Грузией и Албанией. Сказать, что я был ошарашен, – значит ничего не сказать… И надо же – в Парме во втором тайме «сломался»! Пошёл в подкат и слегка надорвал мышцу. Лежу на траве, наши мяч в аут выносят. А итальянцы и не думают его возвращать. Какой «фэйр-плей» – матч спасать надо! Когда выяснилось, что ждут меня врачи и процедуры, расстроился страшно. В облаках я не витал, понимая, что сыграть тогда вряд ли бы довелось, но хотелось окунуться в эту атмосферу, узнать изнутри, что же такое национальная сборная.

Было, мягко говоря, неприятно, когда критика не подкреплялась весомыми аргументами. Да нет защитников, которые бы не ошибались. Но на нас и на нашем тренере тогда будто свет клином сошёлся. Между тем, если не изменяет память, ЦСКА лидировал со старта чемпионата, и в итоге мы завоевали золотые медали. При том, что у нас была самая молодая линия обороны: нам с Васей было по 21 году, а Богдану Шершуну – 22. А меньше ЦСКА пропустили, по-моему, только две команды. Однако доставалось нам от журналистов действительно прилично.

Партнёры говорили: «Да не обращайте внимания – играете-то вы нормально». А Валерий Георгиевич переживал за нас – это было видно, – по-моему, больше, чем за себя, и всячески поддерживал. Но добрые слова могли остаться лишь словами, если бы он перестал выпускать нас в основном составе. В этом случае ещё неизвестно, где бы мы сейчас были – по крайней мере уж точно нас выставили бы на трансфер. Но тренер продолжал в нас верить.

С братом играть приятнее. И понимаем мы друг друга с полуслова. Но я не испытываю дискомфорта, если вместо него выходит кто-то другой. Думаю, и он тоже. Даже гостиничный номер делить с кем-то другим непривычно. С братом и интересы у нас приблизительно одинаковые – к примеру, один и тот же фильм оба будем смотреть с удовольствием. А с новым соседом могут быть разные.

Друг с другом говорим о футболе достаточно много. Однако стоит появиться третьему человеку, не слишком компетентному в профессиональном футболе, но непременно со своим мнением, все обсуждения заканчиваются. На разных языках разговаривать о нюансах игры совсем не хочется.

Если поражение по игре, переживаю не слишком долго. Ну что сделаешь – соперник был сильнее. Но бывают и обидные поражения с элементами случайности – вот после таких долго приходишь в себя. Тем более что ЦСКА ставит максимальные задачи, и потому потери, что называется, не по делу всегда принимаешь близко к сердцу.

При подготовке материала использованы цитаты из интервью Алексея Березуцкого газете «Спорт-Экспресс» порталу «Чемпионат» и телеканалу «Матч ТВ».